4 мая. Окрестности г. Изюм.

Сутки назад получил осколок, жду вертушку. Но рассказ не о том. Ранение тяжелое, на площадку попал уже после госпитального осмотра. Вытек я тогда сильно, док велел лить в меня все подряд, капали воду без остановки, в вену лили, из дыры вытекло! Входящее было 3X4. Привезли меня по пояс раздетого, китель и маечка, взрывом превратились в лохмотья, пропитанные моей же кровью, выглядели как в кино о зомби! Почти сутки братья таскались со мной в бою. Манул, Седой, возможно без вас я бы уже и не коптил это небо, наш сумасшедший медик не отошел ни на шаг, а брат вообще на себе волочил.

Нас в тот день двоих зацепило, второму передаю поклон, не буду называть, прочтёт, поймёт, вместе пришли, вместе и уйдём!

Так вот, привезли на площадку, я раздет, потрясло в Урале как Каштанку, я аж протрезвел, ну или прозрел что так бывает. А здесь прохладно было, хотя и не особо чувствовал, но все же. И вот сижу я, в меня льют жижу какую то, и подходит солдафон, с бушлатом, своим, накрыл меня. Молча, не говоря ни слова. Я этот бушлат сохранил, таскался с ним по госпиталям, думал- может найду хозяина. Жинка говорит, ты бы так же поступил, но это был он, не я. Я, наоборот, трясся, то ли от холода, то ли от промедола, то ли от злобы и обиды. К сожалению, я его найти не смог...

Братка, если увидишь мою рожу, с надписью ЖИВОЙ на лбу. Я помню твой поступок, храни тебя Бог. И может когда-нибудь мы все же встретимся. И я скажу тебе Спасибо, и я познакомлю тебя с моими боевыми братьями. Они сумасшедшие, но это моя Семья. Большая, дружная, где все готовы умереть за други своя!

P.S.: Надпись на лбу сделал медик, когда Василия эвакуировали тяжело раненого. Там написано: "ТЯЖЁЛЫЙ, ЖИВОЙ".